Автор Тема: Сергей Винников  (Прочитано 3506 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Лариса

  • Старожил
  • ****
  • Сообщений: 1093
    • Просмотр профиля
Сергей Винников
« : 19 июля 2018, 00:13 »
Как-то стояли мы в артистической курилке Большого концертного зала "Октябрьский", в городе, носившем тогда еще имя Ленинград, вместе с Колей Басиным - директором коллектива Валентины Толкуновой. В этот вечер на сцене шел премьерный показ Валиного спектакля "Русские женщины". На следующий день должна была состояться ленинградская премьера мюзикла "Песняров" на стихи Маяковского "Во весь голос", поставленного мною. Для решения постановочных вопросов я и заглянул в "Октябрьский" накануне. Заканчивалось первое отделение спектакля. Коля, как всегда вальяжный, необъятных размеров, с сигаретой в зубах травил анекдоты.

Вдруг, он отвлекся буквально на мгновение, как бы прислушиваясь к тому, что происходит на сцене. Положил сигарету в пепельницу и сказал: "Извини, я сейчас". Быстро сорвался с места и вошел в ближайшую гримерку. Был там ровно секунду. И уже совершенно преображенный - с всклокоченной шевелюрой, в красной атласной рубахе вместо дорогого костюма, который был на нем только что, с бубном в руках пролетел мимо меня на сцену.

То, что произошло дальше, не поддавалось ни какому разумному объяснению. Коля, не останавливаясь ни на секунду направился прямо к центру сцены виртуозно протискивая свое обширное тело сквозь толпу балета, исполнявшего цыганскую пляску. Дойдя до авансцены, он сделал широкий взмах руками, ударил в бубен над головой и произнес при этом гулкое "Э-эх!". Да так, что попал точно на финальную сильную долю коды танцевального номера, который завершал первое отделение спектакля. Это был высший пилотаж исполнительского мастерства!

Шквал аплодисментов, поклоны, закрывающийся занавес, такое же стремительное возвращение в гримерку. Появление через секунду с уложенной прической, в костюме на том же месте, на котором мы расстались с ним три минуты назад. И только после того, как Коля взял из пепельницы не успевшую ещё погаснуть сигарету, на мой обезумевший взгляд спокойно пояснил: "Платят-то в Москонцерте мало, вот и приходится на актерской ставке подрабатывать. Спасибо, Валя разрешает. Заботится о нас убогих!".

Это было абсолютной правдой. Валя всегда очень заботливо относилась к тем, кто работал рядом с нею. Именно забота о ближнем на том же злополучном концерте, о котором я уже рассказываю третью главу подряд, сыграла и с ней злую шутку.

Напомню, речь идет о закрытии первого "Дня Москвы" на сцене ГЦКЗ "Россия" в прямой трансляции Центрального телевидения. В этой безразмерной программе все артисты и коллективы исполняли по одному номеру. С одной песней была обозначена в программе и Валентина Толкунова. В качестве её аккомпаниатора в этот вечер у рояля был легендарный Давид Владимирович Ашкенази, любовно называемый в артистической тусовке Додик.

Совместное выступление двух блистательных мастеров, как всегда, снискало бурю оваций. Вале подарили огромный букет роз, с которым под несмолкаемые аплодисменты она и удалилась за кулисы.

Но, вот она, магия прямого телеэфира! Кто же устоит от соблазна исполнить номер на бис, к тому же, если исполнение второго номера, вопреки желанию постановщиков, заранее хорошо срежиссировано самим артистом?

Дело в том, что перед своим выходом на сцену Валя попросила не объявлять Додика, потому что она хочет представить его сама после выступления. Спровоцировав своим ранним уходом за кулисы долгую и продолжительную овацию, подкрепляемую еще тем, что Давид Владимирович остался сидеть у рояля, Валя, придя к режиссерскому пульту, изобразила на лице ужас, пояснив его тем, что забыла объявить Додика и "теперь он ей этого никогда не простит". А потому, не остаётся ничего другого, как выходить заново, объявлять великого аккомпаниатора и петь вторую песню.
Сопротивляться этому было совершенно бесполезно, к тому же все всё прекрасно поняли и без объяснений. Так, во всяком случае, нам показалось в тот момент.

Да, собственно, артистка и не ждала никакого разрешения. Не дожидаясь окончания аплодисментов, она выпорхнула на сцену и начала длинный монолог о великом пианисте и композиторе, который в разные годы сопровождал выступления Изабеллы Юрьевой, Клавдии Шульженко, и последние годы сотрудничает с ней.
На этих словах Додик под восторженные аплодисменты публики вышел на авансцену, долго и трогательно кланялся. Вернувшись на свое место, феерично откинул фалды своего пиджака, сел к роялю и торжественно подняв руки над клавишами, внимательно посмотрел на Валю.
Секундная пауза, которая бывает всегда, когда артист сосредотачивается перед началом исполнения, кивок головы аккомпаниатору и... Валя запела a capella, то есть сольную, не предусматривающую аккомпанемент, "Песню матери" из упоминавшегося в начале этой главы спектакля "Русские женщины"...

Додик, сидевший с поднятыми над клавишами руками, только открыл от удивления рот и, казалось, окаменел от такого поворота событий. В этой позе он просидел секунд пятнадцать, затем, решительно захлопнув крышку над клавишами рояля, встал и гордо удалился со сцены. Валя же в это время продолжала петь свой акапельный плачь.
По окончании номера, придя за кулисы, ей не потребовалось изображать ужас, он сам проступил не её лице: "Боже, какая же я дура! Ведь, я, действительно, забыла представить Додика. А он так любит, когда я делаю это сама, потому что ему достается заслуженная слава, а не "дежурные" аплодисменты. Выйдя второй раз, просто по логике необходимо было что-то исполнить. Но, открыв рот, я поняла, что ничего с ним больше не репетировала. А потому, запела первое, что попалось на ум. Я только в середине песни поняла, что пою акапельную вещь, которую он никогда не слышал, чтобы хоть как-то меня подхватить. Ужас! Он мне этого никогда не простит!", - причитала Валя.

На концерте, который состоялся через три дня на сцене ГЦКЗ, они вновь, как ни в чём не бывало, работали вместе.

https://servin.livejournal.com/13953.htm
Довольна я своей судьбою,
Того, что пройдено, не жаль.
Но как мне хочется порою
Вернуть безоблачную даль.