Валентина Толкунова: творчество и судьба

Общение на общие темы => Музыкальные предпочтения => Тема начата: MaKoUr от 12 октября 2013, 13:54

Название: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 12 октября 2013, 13:54
Журавли

Журавли - песня-реквием, песня-молитва, песня, с которой каждый вспоминает свою войну.
В августе 1965 года советская делегация деятелей культуры приехала в японский город Хиросима. Прошло ровно двадцать лет после страшной трагедии, унесшей жизни сотен тысяч людей. В составе делегации был дагестанский поэт Расул Гамзатов.

 Один из памятников, установленных в центре Хиросимы - девочка с журавлем в руках. Девочка, которая верила старинной японской легенде, что если она создаст тысячу журавликов из бумаги, то страшная болезнь, последствия той страшной бомбардировки, отступит. Девочка умерла, так и не успев сделать тысячу журавлей.Поэта поразила эта история и он написал стихотворение "Журавли" на родном аварском языке, сразу после возвращения из Японии. История японской девочки осталась за кадром. Расул Гамзатов писал о своих земляках и друзьях, не вернувшихся с кровавых полей. Через три года друг Расула Гамзатова поэт Наум Гребнев перевел это стихотворение на русский язык и опубликовал его в журнале "Новый мир". Именно в этом журнале стихотворение и увидел Марк Бернес, который услышал в нем что-то свое. Бернес в то время уже был безнадежно болен и он почувствовал, что эта песня может стать его прощанием, его личным реквиемом. Убедив Гребнева и Гамзатова изменить несколько слов в русском тексте, Марк Бернес обратился у своему другу Яну Френкелю с просьбой написать музыку.
8 июля 1969 года Марк Бернес приехал в студию. Он уже знал, что дни его сочтены в буквальном смысле слова, поэтому очень торопился записать песню, ставшую последней песней в его жизни. Во время записи у Бернеса в глазах стояли слезы.

Через месяц 16 августа 1969 года Марк Бенрнес ушел из жизни. По его завещанию, на похоронах звучали его любимые песни, среди них и Журавли. Друзья прощались с ним, слушая его голос.

Через много лет Журавли в исполнении Ансамбля им. А. В. Александрова прозвучала в Японии. Так белые журавли из древней легенды возвратились в страну, где Расул Гамзатов увидел памятник маленькой девочки с журавлем в руках, ставшей жертвой самого страшного с мире оружия.

Сегодня Журавли - песня, близкая нам всем, песня, которая берет за душу и которую всегда слушают стоя. Образ летящих журавлей одинаково близок тем, кто вспоминает бои под Сталинградом и тем, кто шел на штурм Грозного.

За прошедшие годы Журавли исполняли многие артисты, но все же лучшим исполнением остается исполнение Марка Бернеса.

http://www.youtube.com/watch?v=QsWqr_9Px48
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 12 октября 2013, 18:02
Спасибо, Костя! Никогда не думала, что эта песня как-то связана с Хиросимой...  Это одна из самых моих любимых песен Марка Бернеса. Слушаю её всегда с замиранием сердца
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 12 октября 2013, 18:41
А вот история ещё одной знаменитой песни - "Подмосковные вечера":


" Мелодию Соловьёва-Седого к песне "Подмосковные вечера", о которой пойдёт речь, занесённую к тому же по количеству исполнений в книгу рекордов Гиннесса, знают, наверное, все – от мала до велика, от «Москвы до самых до окраин» нашей огромной планеты. И этот шедевр по праву занимает своё почётное место в мировой музыкальной классике и служит такой же визитной карточкой нашей страны, как не менее известная «Катюша». Примечательным также является тот факт, что песня «Подмосковные вечера», являясь лучшей из почти 400 песен, написанных Соловьёвым-Седым, посвящена Москве, хотя сам Василий Павлович всю свою жизнь прожил в Ленинграде.
 По воспоминаниям вдовы поэта Алексея Фатьянова, с которым Соловьёв-Седой немало потрудился на песенном поприще, дело происходило примерно так: «Лёша ранним утром шёл к Васе в гостиницу „Москва“, где тот всегда останавливался: Вася всегда жил в одном и том же номере с роялем. Брали водку, много, закуску. Сначала выпивали бутылку, и лишь затем шли к инструменту. К вечеру, под роялем выстраивалась целая батарея бутылок, и была готова очередная прекрасная песня. Так они и жили: ели, пили, гуляли, сочиняли. Вася был очень веселый, легкий, остроумный, компанейский. А его музыка! Гений, он и есть гений».  Быть может, именно по этой причине и получилась столь прекрасной мелодия «Подмосковных вечеров», где речка «движется и не движется», песня «слышится и не слышится» – в общем, гармония налицо!
    Меж тем, как это часто случается с гениями, начало судьбы у песни «Подмосковные вечера» было сложным. Как утверждают некоторые источники, мелодия, написанная Соловьёвым-Седым, не слишком ему понравилась, вследствие чего была помещена в дальний угол нижнего ящика заброшенного стола на даче композитора в Комарово. И случись что, мы никогда бы и не узнали об этой песне. Помог счастливый случай. В Москве с 5 августа по 16 августа 1956 года должна была состояться I летняя Спартакиада народов СССР, и к этому событию решено было снять документальный фильм о лёгкой атлетике. Сомнения терзали авторов картины, поскольку в 50-е года у «королевы спорта» было не так много поклонников среди болельщиков, трибуны стадионов пустовали во время соревнований, поэтому перспективы фильма быть просмотренным и вовсе были туманны. «Оживить» картину «В дни Спартакиады» было решено музыкально-песенным сопровождением, для чего и были приглашены композитор Соловьёв-Седой и поэт Матусовский – к тому времени оба были уже довольно известными и способными быстро и качественно решать сложные творческие проблемы. Лихо взявшись за дело, авторы написали две бодро-строевые песни для хора, звучащие в эпизодах соревнований, и одну лирическо-задушевную, сопровождающую эпизод с отдыхающими перед важными стартами спортсменами, для которой и пригодилась уже написанная и порядком подзабытая мелодия, появившаяся когда-то погожим летним ленинградским вечерком, чтобы быть использованной в песне на подмосковной спортивной базе. Собственно, бесхитростные слова обращения к любимой, предложенные Матусовским, также не привнесли какого-либо соответствия спортивному сюжету, что и было отмечено приёмочной комиссией.
Исполнить песню предложили известному, но в чём-то капризному и хулиганистому Марку Бернесу. Не имея ничего против музыки, о словах он выразился довольно прямо: «Ну, и что это за песня, которая слышится и не слышится? А что это за речка – то движется, то не движется?». Соловьев-Седой отшутился: «Да нормальная гениальная песня». Нормальная гениальная... Он и вправду думал, что шутит. А, как вспоминал друг Бернеса поэт Константин Ваншенкин, Бернес в ответ продолжал цитировать слова песни: «смотришь искоса, низко голову наклоня»… Ребята, я бы от такого взгляда девушки тоже онемел, как и ваш герой". В итоге Бернес связываться с этой песней не стал, видимо, крепко пожалев об этом впоследствии.
Песню исполнил солист Большого театра Евгений Кибкало, и с записями всех трёх песен познакомилось руководство Студии кинохроники, в результате чего Соловьёв-Седой срочно был вызван телеграммой из Ленинграда в Москву. Матусовский вспоминал об этом:
«Помню это унылое заседание, на котором композитору говорили: „Уважаемый Василий Павлович, мы послушали вашу лирическую песню и, говоря откровенно, не узнали вашего таланта. Вы, автор таких прекрасных песен, на этот раз написали вяловатую лирическую песенку, и мы не уверены, стоит ли её вообще включать в фильм…“
Всё это я припоминаю не для того, чтобы позлорадствовать задним числом над попавшими впросак киношниками, а чтобы подчеркнуть, как непросто судить о песне и предсказывать её будущее…»
Авторы, конечно же, расстроились, а Соловьев-Седой сказал: «Михей, наверное, они правы. Будем считать, что это наша неудача». Однако, сроки уже поджимали, времени на создание новой песни уже не было и «Подмосковные вечера» всё же утвердили. Только вот исполнение песни сочным баритоном Кибкало не сильно нравилось уже авторам, а время поджимало. Тогда-то произошёл второй счастливый случай.
    Исполнить песни к фильму был приглашён выдающийся певец и актёр МХАТа, народный артист России Владимир Константинович Трошин, который позже вспоминал:
«В 1955 году меня пригласили на Центральную студию кинохроники в Лихов переулок для озвучивания двух песен к фильму о Спартакиаде народов России. Мне нужно было спеть их с мужским хором. Приехал я на студию в момент, когда там прослушивали дубли с записью незнакомой мне песни. Включили магнитофон, и я слышу, что поёт Женя Кибкало, поёт красиво, как он умел это делать:
Не слышны в саду даже шорохи.
Всё здесь замерло до утра…
Послушал и спрашиваю у Василия Павловича Соловьёва-Седого, который рядом сидел:
– А это что за песня?
– Дрянь песня, – отвечает. – Не получилась она у меня. В корзину пойдёт…
– Как в корзину? Мне кажется, песня очень даже хорошая. Быть может, попробовать исполнить её не открытым вокалом, а мягко, лирично.
– Да в Ленинграде её кто только не пытался спеть, – перебивает Василий Павлович, – и тоже ни у кого не получилось. Неудачная песня. Заунывная, грустная, тоскливая. Хотел её в этот кинофильм „втиснуть“. Думал, здесь пройдёт. Не получилось.
Матусовский рядом сидит. Я к нему:
– Михаил Львович, нельзя же так. Жалко песню. Надо что-то придумать, чтобы спасти её.
– Да твой Михаил Львович тоже хорош, – вновь перебивает Соловьёв-Седой, – Лучше слов для песни не мог придумать: „Речка движется и не движется, песня слышится и не слышится…“ У меня музыка скучная, а у него – слова не поймёшь о чём…
Вижу, что оба расстроены, а композитор ещё и раздражён. Но не отстаю.
– Поговорите с ним всё-таки, – прошу Матусовского, – попросите. Может быть, он мне даст попробовать спеть эту песню. Пусть слова её не конкретны, как ему кажется, но атмосферу и душевное состояние влюблённого человека передают тонко. И мелодия красива, задушевна…
И на ушко, тихонько так стал ему напевать, как я песню эту понимаю и чувствую.
– Я с Васей поговорю, – пообещал Матусовский.
Подходим с ним к Василию Павловичу. Тот смилостивился:
– Ладно, показывай, что ты там придумал.
Я стал тихонько напевать. Слушает, аккомпанирует, лицо посветлело, доволен, вдохновился:
– Ты и в самом деле что-то в ней раскопал. А ну давай, давай, давай…
– А что же делать? – спрашивает. – Оркестранты ведь больше играть не будут. Всё уже записали. Время позднее. Их сверхурочно работать не заставишь. А впрочем, подожди, – говорит, – я что-нибудь придумаю…
Поставили ширму в дальнем углу студии, за нею микрофон установили, чтобы оркестранты меня не видели.
– Я сейчас музыкантов чем-нибудь отвлеку. Анекдот какой-нибудь расскажу. И попытаюсь найти повод или предлог, чтобы они хотя бы разок аккомпанемент этой песни сыграли. А ты за ширмой спрячься и спой, как получится. Авось не поймут, что к чему…
Так и поступили. Он ведь большой мастер был анекдоты травить. Все собрались. Смеются. А потом, слышу, заиграли вступление к „Подмосковным“. И я запел. Один куплет, второй куплет, третий и всю песню. В два часа ночи оркестр отпустили. Собрались все, кто над фильмом работал, прослушали. Никто, правда, не сказал „Ах!“. Но, вижу, что понравилось. Только режиссёр спрашивает: „А что же, ребята, мне делать? Куда теперь ее, эту песню, вставлять? Все ведь до секунды расписано. И фильм почти весь смонтирован“.
На этом и расстались. На следующий день я записал ещё две их песни с хором, какие редсоветом были приняты, а через три месяца пригласили меня на просмотр фильма…» (4)
Увы, даже великолепное выстраданное исполнение песни Трошиным в фильме «В дни спартакиады» не позволило песне быть сколь-нибудь замеченной в окончательном варианте фильма: легкоатлеты вели себя настолько шумно, что оставшиеся от всей песни от силы пара куплетов просто растворилась в этом весёлом гомоне. Победного спортивного старта не получилось. Певец, естественно, огорчился и расстроился.
     Помог третий счастливый случай. Спортивная кинолента сразу же обрела место в пыльных архивах, а вместе позабылась было и песня, но однажды вечером песня прозвучала на радио. Владимир Трошин продолжает:
"Прошло какое-то время. Звонят с радио (А тогда было принято, что после того, как песни прозвучат в каком-нибудь фильме, их записывали в фонд радио):
– Мы хотим ваши песни записать из этого фильма.
И называют две песни, которые я пел с хором.
– С удовольствием, – им отвечаю. – Но там ведь ещё одна песня была, которую я пою сам. Мне бы очень хотелось и её записать.
– Да нет там больше никакой песни, – говорят.
В ту пору у меня очень много было предложений о записи песен, и потому я всё-таки настоял на том, чтобы они эту песню нашли, заявив, что без неё другие петь отказываюсь.
Подействовало. Звонят через неделю:
– Мы нашли эту песню.
– Слава богу, – говорю.
– Более того, – продолжают. – Вам повезло: Виктор Николаевич Кнушевицкий, замечательный наш дирижёр и руководитель оркестра Всесоюзного радио, только что вышел из больницы. Он хочет с вами поработать и записать эту песню. Чем-то она его «зацепила», и он уже приступил к ее аранжировке.
Проходит какое-то время, и мне снова звонят:
– Приходите на запись.
Приезжаю в Дом звукозаписи Всесоюзного радио. В большую студию захожу. Вижу: сидит оркестр и стоит огромный женский хор. В шахматном порядке, под самый потолок.
– А хор-то зачем? – спрашиваю. – Я ведь один её пою.
Дело в том, что в песне «Свежий ветерок», которую записали для того самого фильма про спартакиаду, тоже пел хор. А мне там только две строчки петь досталось. И теперь снова хор.
– Ради чего, – говорю Кнушевицкому, – столько сил я потратил на уговоры и хлопоты?
– Не волнуйся, успокойся, – отвечает Виктор Николаевич, – Все будет хорошо. Ты у меня, как в люльке…
У него такая присказка была, любимое выражение. Тогда ведь передачи на радио шли «живьём». И мы все у него «живьём» работали. Волновались, конечно же.
– Я тебе покажу, где вступить.
Взгляд спокойный, доброжелательный. Улыбается…
Начали. Идёт вступление оркестра и хора. Начинаю петь первый куплет, второй, третий, четвертый. А хор все поёт и поёт. Спели вместе всю песню, целиком.
– Теперь запишем? – спрашиваю Кнушевицкого.
– А уже записали.
– Как? Это же мы репетировали…
– А зачем же от добра добро искать, Всё нормально. Хорошая запись получилась. Иди домой. Завтра утром услышишь эту свою песню, и, наверное, тебе много народу будет звонить.
И действительно, на следующее утро состоялась премьера «Подмосковных». Не помню уже, в какой передаче – с тех пор ведь целых полвека прошло. Наверное, «С добрым утром». Во всяком случае, одна из тех, которую тогда все слушали. И начались звонки по телефону. У меня он буквально от них раскалился.
– Что за чудо-песня! Красота-то какая!
И всё это благодаря Кнушевицкому, который сделал удивительную аранжировку, придумал вокализ хоровой, который сопровождал всё мое пение.
Мало, кто из слушателей запомнил название, и Радиокомитет был просто завален письмами с просьбами снова поставить песню про то, как речка «движется и не движется». И никому не было никакого дела до не сразу понятных оборотов о том, что «милой» явно неудобно смотреть «искоса, низко голову наклоня» – как всегда, главное, чтобы «душа развернулась, а потом свернулась». Это был успех – ещё не слава.
В конце июля следующего, 1957 года, в Москве проходил VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, в рамках которого проходил и международный конкурс песен. Соловьёв-Седой, так до конца пока не оценивший "Подмосковные вечера", представил на конкурс свою новую песню «Если бы парни всей земли», которую, по воспоминаниям своего внука, весьма недолюбливал за излишнюю пафосность стихов – поэт Евгений Долматовский и Марк Бернес просто одолели композитора, которому песню даже не дали доработать, а быстро изъяв записали и буквально на следующий день прокрутили на радио. И композитор получил Большую Золотую медаль. За песню «Подмосковные вечера» к своему полному изумлению. И уже после этого песня ушла в народ: её стали петь везде и всегда – и здесь также видны параллели в судьбе «Подмосковных вечеров» и «Катюши». Вот тогда уже подлинная слава наконец-то постигла музыкальное сочинение двух талантливых авторов! СССР был покорён искренностью лирических интонаций, понятной философичности, доходчивой русской поэтической речи и прекрасной музыкой. А свыше 30 тысяч участников из более чем 100 стран мира, увезли частичку фестиваля с собой. Ну и песню прихватить не забыли.

Более подробную историю о песне можно прочитать перейдя по ссылке:

http://www.historyonesong.com/2009/10/podmoskovnie_vechera_1/
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Саша от 12 октября 2013, 19:46
Костя,Оксана,спасибо огромное за предоставленную информацию,прочёл с большим интересом!) :)Что касается Марка Бернеса,не перестаю удивляться как ему не обладая сильными вокальными данными удалось исполнить песню-"Журавли"так,что в другом исполнении я например её-не воспринимаю!) :)Считаю,что Марк Бернес сделал ШЕДЕВР из этой песни,да и не только из неё одной!!!) Жаль,что сейчас практически все исполнители думают не о творчестве,а как можно больше заработать денег!( :(
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 13 октября 2013, 01:05
Спасибо, Саша, за добрые слова)


В продолжение темы, история ещё одной любимой мной, замечательной песни - "Огромное небо"

    "В не очень погожий весенний день, а именно 6 апреля 1966 года, лётчики 668 авиационного полка бомбардировщиков 132 бомбардировочной дивизии 24 Воздушной армии, дислоцировавшейся тогда немецком городке Финов (Finow), командир самолёта капитан Борис Владиславович Капустин и штурман старший лейтенант Юрий Николаевич Янов получили приказ перегнать Як-28 на другой аэродром. Пролетая над Берлином, у самолёта в результате помпажа отказали оба двигателя сразу, и машина стала падать на жилые кварталы Берлина. В безуспешных попытках запустить двигатели, лётчикам всё-таки удалось отвести самолёт от густонаселённых кварталов за черту города. Они приняли решение посадить самолёт в лесу, который виднелся неподалёку, но, к несчастью, это было всего лишь немецкое кладбище, на котором в тот Пасхальный день было много людей. И хоть с аэродрома уже поступила команда катапультироваться, лётчики всё ещё старались максимально обезопасить мирных жителей, которые случайно могли оказаться в зоне взрыва многих тонн горючего, остававшихся в баках самолёта. Пилоты решили не покидать падающую машину – этим волевым решением они полностью отрезали себе все варианты своего спасения, поскольку сам выстрел катапульты мог уменьшить и без того критически малую высоту полёта. Показавшееся в дали озеро Штёссензее вполне могло подойти для экстремальной посадки самолёта на воду, но возникшая вдруг впереди дамба с шоссе, на котором было много автомобилей, вновь заставила командира экипажа Капустина неимоверным физическим усилием приподнять уже совершенно неуправляемый самолёт и перенести его через дамбу. После этого манёвра машина резко и с большим наклоном ушла в толстый слой ила на дне озера… Полторы сотни слов – минута чтения, – описывающих всего лишь 30 последних секунд жизни пилотов.
       Самолёт упал в английском секторе ответственности западного Берлина, свидетелем чего был единственный рыбак, но вместе с тем, наша служба ПВО о точном месте падения не знала. Кто б сомневался, что рождённые вечно отставать от нас в военно-техническом плане, клятые буржуины не попытаются что-либо умыкнуть под шумок. Так получилось и на этот раз. На место падения весьма резво прибыли английские водолазы и сапёры, которые сразу же занялись подъёмом некоторых особо важных частей разбившегося самолёта. Тела лётчиков-героев для них не представляли никакого значения в отличие от уникальной РЛС «Орёл-Д» («Skipspin» по НАТОвской классификации), которую им удалось демонтировать и позже вместе с деталями двигателей за 2 дня исследовать в Фарнборо (Farnborough). Корреспондент британской газеты «Telegraph», вообще горделиво назвал эту вопиющую провокацию одной из самых «поразительных шпионских операций „холодной войны“». Только на третьи сутки, 8 апреля 1966 года, когда всё, что хотели, НАТОвцы с разбившегося самолёта изучили, состоялась передача останков советских лётчиков представителям Группы Советских войск в Германии. Мирные граждане обеих частей Германии по достоинству оценили подвиг героев – каждый город ГДР прислал свою делегацию для участия в траурной церемонии, а из Великобритании даже прибыл королевский оркестр. Тогдашний бургомистр Западного Берлина, будущий канцлер ФРГ Вилли Бранд, сказал: «Мы можем исходить из предположения, что оба они в решающие минуты сознавали опасность падения в густонаселенные районы, и в согласовании с наземной службой наблюдения повернули самолет в сторону озера Штёссензее. Это означало отказ от собственного спасения. Я это говорю с благодарным признанием жертве, предотвратившей катастрофу».
      Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10.05.1966, за мужество и отвагу, проявленные при исполнения воинского долга, капитан Капустин Борис Владиславович и старший лейтенант Янов Юрий Николаевич были посмертно награждены орденами Красного Знамени. Именем Бориса Капустина, похороненного в Ростове-на-Дону, названы улица Ворошиловского района города и школа №51. Юрий Янов похоронен на родине, в Вязьме, на Екатерининском кладбище, и в его честь 1 сентября 2001 года на здании Вяземской средней школы №1 установлена памятная доска.
Обелиск в Финове Также 30 марта 2001 года, к 35-летию подвига лётчиков, в Берлине прошли торжественные мероприятия, а в авиационном музее на аэродроме Финова, созданном после вывода наших войск, воздвигнут мемориал.
Перевод надписи на обелиске:
В память всем жертвам холодной войны
Они отдали свои жизни, чтобы спасти других людей
Старший лейтенант Янов Капитан Капустин
6 апреля 1966 г.
Сослуживцы лётчиков-героев сложили такие стихи об их подвиге:
Ценой нечеловеческих усилий
Агонию машины поборов,
Ушли в бессмертье сыновья России,
Лишь только став на жизненный порог.
Им бы любить, дерзать в просторе вольном.
Но долг суров, а сердце горячо.
Гордись, страна! Гордись, хотя и больно.
Теснее строй, друзья, к плечу плечо!

     Роберт Иванович Рождественский Об этом событии написали крупнейшие печатные издания СССР – «Правда», «Известия», «Красная Звезда», а сам подвиг не мог не стать посылом к созданию поэтических строк. Практически ровесник лётчиков, молодой поэт Роберт Иванович Рождественский в 1967 году написал своё стихотворение и обратился к композитору Оскару Фельцману положить его на музыку. Вот как позднее вспоминал об этом сам Оскар Борисович:
«Несколько лет тому назад поэт Роберт Рождественский рассказал мне о замысле новой песни. Толчком к её созданию послужило подлинное жизненное событие. О нём писали в газетах, говорили по радио.<…> Я знал об этом подвиге, но рассказ Рождественского воскресил его с новой силой. На следующий день нами была написана баллада „Огромное небо“».
Свою песню Оскар Фельцман вначале предлагал исполнителям-мужчинам – Юрию Гуляеву, Муслиму Магомаеву, и, конечно же, Иосифу Кобзону, с которым композитора связывали давние творческие отношения. Но в результате песня «Огромное небо» в аранжировке Александра Александровича Броневицкого «зазвучала» в исполнении его жены, Эдиты Станиславовны Пьехи, а один музыкальный критик даже сказал, что её исполнение стало самым мужским исполнением. Уже в 1968 году в рамках IX Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Софии, песня получила несколько наград: золотую медаль и первое место на конкурсе политической песни, золотую медаль за исполнение и стихи, а также серебряную медаль за музыку. Так случилось, что в день награждения Эдита Станиславовна отмечала свой День рождения, и лучшего подарка, чем первая в её жизни золотая медаль, трудно было ожидать.
Интересна история двух женщин – вдовы капитана Капустина Галины Андреевны Капустиной и Эдиты Пьехи. Вот что рассказала Галина Андреевна в одном из  интервью:
«Специально ехать на её концерты я из-за этой песни не могла, потому что я не могла её слышать. У меня, знаете, всё переворачивалось, всё сразу наплывало, как говорится, все воспоминания… Я её проживала, эту песню, не просто слушала».
Звезда сама разыскала вдову и лично пригласила на концерт: второй ряд, партер. Эдита Станиславовна не раз признавалась: так проникновенно, как в тот день, она не пела никогда.
«Вдруг она объявляет о том, что вот песня, в зале присутствует жена. И эта песня – реальные события, посвящается Капустину, Янину. И начинает петь эту песню»…
Даже 43 года спустя Галина Андреевна не может сдержать слёз при звуках «Огромного неба»...
Для Оскара Борисовича Фельцмана песня «Огромное небо» стала ещё одним звёздным часом – на некоторое время даже успех «Ландышей» отошёл на второй план. Ну а для ровесников и потомков эта песня – напоминание о подвиге двух простых русских парней и вечный памятник нерукотворный героям нашей Родины.
Баллада "Огромное небо" Роберта Рождественского :
Об этом, товарищ,
Не вспомнить нельзя,
В одной эскадрилье
Служили друзья,
И было на службе
И в сердце у них
Огромное небо, огромное небо,
Огромное небо – одно на двоих.
Дружили, летали
В небесной дали,
Рукою до звёзд
Дотянуться могли,
Беда подступила,
Как слёзы к глазам —
Однажды в полете, однажды в полёте,
Однажды в полете мотор отказал...
И надо бы прыгать —
Не вышел полёт!..
Но рухнет на город
Пустой самолет!
Пройдет, не оставив
Живого следа,
И тысячи жизней, и тысячи жизней,
И тысячи жизней прервутся тогда!
Мелькают кварталы,
И прыгать нельзя...
«Дотянем до леса!»-
Решили друзья.
«Подальше от города
Смерть унесём.
Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем,
Пускай мы погибнем, но город спасём!»
Стрела самолёта
Рванулась с небес,
И вздрогнул от взрыва
Берёзовый лес!..
Не скоро поляны
Травой зарастут...
А город подумал, а город подумал,
А город подумал: «Ученья идут!»
В могиле лежат
Посреди тишины
Отличные парни
Отличной страны...
Светло и торжественно
Смотрит на них
Огромное небо, огромное небо,
Огромное небо – одно на двоих!

Более подробная история по ссылке - http://www.historyonesong.com/2009/10/ogromnoe_nebo/#more-433

http://www.youtube.com/watch?v=cQ154ivVRkw
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Саша от 18 октября 2013, 10:51
Оксана,спасибо огромное!)Песня-"Огромное небо"-ШЕДЕВР!!!

История создания песни «Ой, туманы мои, растуманы»
В архиве хора имени Пятницкого бережно хранятся материалы переписки композитора В. Г. Захарова и поэта М. В. Исаковского военных лет, из которых следует, что 28 января 1942 года Владимир Григорьевич отправил из Фрунзе, где в то время находился руководимый им коллектив, письмо Исаковскому в Чистополь. В нем, в частности, говорилось: «...Нужна песня о партизанах или о партизане. Этой песни нам не хватает чрезвычайно. О партизанке. Может быть, с шуткой...». Перечислялись и другие темы для песен. Но Михаил Васильевич загорелся идеей создать именно партизанскую песню. Работал он над ней долго. Лишь в июне стихи были, наконец написаны и отправлены композитору в Свердловск, куда к тому времени перебрался хор.
«Когда песня была закончена, — вспоминала первая запевала ее в хоре имени Пятницкого, заслуженная артистка РСФСР Валентина Ефремовна Клоднина, — мы выучили ее и приехали в клуб железнодорожников Свердловска. Поем. Приняли ее отлично. Заставили петь несколько раз. Но особенно памятен мне следующий концерт, который проходил в госпитале.
Выхожу запевать после того, как объявили «Туманы». Спела. И тишина. Никаких аплодисментов. Я пошла на свое место. Стала в хор. И тут встает из рядов боец, выходит на сцену, поцеловал меня и говорит: «Спасибо за такую чудесную песню! Нельзя ли повторить?»
Тут только очнулся зал. Зааплодировали. «Браво» кричат, а у кого руки перебинтованы, костылями стучат по полу. Что творилось! Несколько раз повторяли эту песню...»
«Ой, туманы...» вошла в золотой фонд советского песенного творчества. Песня эта и в наши дни звучит в программах хора имени Пятницкого, оставаясь мужественным и величавым символом сурового и незабываемого времени, в которое она родилась.

"Ой туманы мои, растуманы"
Музыка В. Захаров, слова М. Исаковский.

Ой, туманы мои, растуманы,
Ой, родные леса и луга!
Уходили в поход партизаны,
Уходили в поход на врага.

На прощанье сказали герои:
— Ожидайте хороших вестей.—
И на Старой Смоленской дороге
Повстречали незваных гостей.

Повстречали — огнем угощали,
Навсегда уложили в лесу
За великие наши печали,
За горючую нашу слезу.

С той поры да по всей по округе
Потеряли злодеи покой:
День и ночь партизанские вьюги
Над разбойной гудят головой.

Не уйдет чужеземец незваный,
Своего не увидит жилья...
Ой, туманы мои, растуманы,
Ой, родная сторонка моя!

1942год.

http://www.youtube.com/watch?v=xNC_4cInv6g

http://www.youtube.com/watch?v=uhhUuGjSCEM
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 02 ноября 2013, 18:27
Спасибо, Саша! Интересная история... Я эту песню до этого дня, к сожалению, ни разу не слышала....
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 16 ноября 2013, 16:32
"Нежность"

Песня "Нежность", написанная в 1965 году, Н. Добронравовым на музыку А. Пахмутовой, одна из самых любимых песен в нашей стране, имеет непростую историю. Она завоевала любовь не только России, но и во всем мира.

"Нежность" стала одной из важнейших песен в творчестве Майи Кристалинской. Не принятая в самом начале, эта песня сделала её "Лучшей певицей года" по мнению слушателей. Добронравов про историю стихов рассказывает. В контексте "мне важен не сам летчик, а человек, который глазами поэта смотрел оттуда на Землю".
История с песней, однако, вполне достойна фильма. По воспоминаниям Добронравова, сначала была музыка, но уже на первом этапе появились строчки "Опустела без тебя земля", и они дали музыкальный импульс.

Песня "Нежность" стала одной из полноценных героинь фильма "Три тополя на Плющихе". Опять же, Доронина в "Трех тополях на Шаболовке", которые стали тополями на Плющихе. Удивительно по-своему исполнила эту песню Татьяна Доронина. Про "Тополя" и "Нежность"пишут вот что: "Лиознова считала Доронину актрисой, умеющей "точно выразить любое внутреннее состояние своей героини".
После съемок эпизода со "свадебной" телегой режиссер задумала сцену с песней "Опустела без тебя земля", которой не было в сценарии. Она обратилась к Александре Пахмутовой с просьбой написать музыку. Та отказалась. Упрямая Лиознова пригласила ее посмотреть уже отснятый материал. Пахмутова из вежливости пришла, а уходя заявила: "Если я и напишу музыку, то только из-за крупного плана Ефремова".
"Нежность" стала музыкальным лейтмотивом трогательной истории простоватой русской женщины Нюры, приехавшей на три дня в Москву из далекой деревни и встретившей неожиданно интеллигентного шофера такси. Их встреча случайна – Нюра не придёт на свидание. Но даже два часа, проведённые вместе, оказались достаточны женщине, чтобы по-новому взглянуть на свою жизнь, прочувствовать, как не хватает ей простого человеческого понимания и тепла – нежности…

После выхода кинокартины на экраны страны песня стала хитом. А год спустя, в 68-м, около подмосковной деревни Новоселово двадцать седьмого марта во время тренировочного полета на самолете МиГ-15 вместе с инструктором Владимиром Серегиным погиб первый космонавт планеты… И хоть текст песни создан за два года до роковой даты, сегодня для многих "Нежность" – реквием по Гагарину.
О себе и своей "Нежности" могли бы рассказать Алла Баянова, Маргарита Суханкина, Георгий Гаранян, Тамара Синявская, Тамара Гвердцители, Людмила Сенчина, Татьяна Буланова и другие.
Шагнувшая за границы Советского Союза, "Нежность" покорила классического гитариста Френсиса Гойю, написавшего 9 инструментальных интерпретаций этой мелодии, а также кубинку Лурдес Гиль, исполнившую "Нежность" на испанском языке, француженку Фриду Боккару, спевшую по-русски, и других музыкантов разных национальностей.
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 01 декабря 2013, 11:27
"На безымянной высоте"

    События, о которых поется в этой песне, не выдуманы. Все это было в действительности. Там, где Калужская область соседствует со Смоленской, стоит поселок Рубежанка. И есть недалеко от него высота, обозначенная на картах военного времени отметкой 224,1 м.
      Сколько их, безымянных таких высоток оказывались подчас серьезной преградой на пути наших войск, освобождавших родную землю. Несколько раз поднимались в атаку наши воины, пытаясь выбить гитлеровцев с этой высоты, но безуспешно. А захватить ее нужно было во что бы то ни стало. Эту боевую задачу взялась выполнить группа воинов 718-го стрелкового полка в составе восемнадцати бойцов, сибиряков-добровольцев, которую возглавлял лейтенант Евгений Порошин. Ночью, под покровом темноты, они подползли вплотную к вражеским укреплениям и после ожесточенного боя овладели высотой. А потом геройски удерживали её, истекая кровью, но не сдаваясь.
  (http://forum.vtolkunova.com/iwt_att/7_%D0%9E%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B0/big/1385882537_58216491_DP_02.jpg)
    Бойцы, отбивавшие одну атаку врага за другой, нуждались хотя бы в кратковременной передышке для того,чтобы сменить и перезарядить пулеметные и автоматные диски, отхлебнуть из фляжки глоток воды, перевязать раненых товарищей. И тогда один из них, Николай Годенкин, решил отвлечь огонь врага на себя. В окровавленной и изодранной гимнастерке поднялся он во весь рост и пошел прямо на гитлеровцев.
    Рука его была перебита, и потому он держал автомат в правой руке, стреляя из него на ходу. Так он прошел метров пятнадцать — двадцать. Казалось, он шел очень долго. На этом пути был еще несколько раз ранен, но, даже падая, успел сделать несколько шагов вперед.«Впервые об этом сражении я услышал от редактора дивизионной многотиражки Николая Чайки, когда служил в газете 2-го Белорусского фронта, -  вспоминает поэт М. Л. Матусовский. — Рассказ поразил меня. Позже я познакомился и с героями, оставшимися в живых. А припомнилось мне все это снова, когда в начале 60-х годов режиссер Владимир Басов пригласил меня и композитора Вениамина Баснера работать вместе с ним над фильмом «Тишина» по одноименному роману писателя-фронтовика Юрия Бондарева. Басов попросил нас написать песню, которая как бы сфокусировала в себе фронтовую судьбу двух  главных героев картины. Песню, не поражающую масштабностью и размахом событий. И тогда я вспомнил этот бой. В истории Великой Отечественной войны он только маленький эпизод, но как велико его значение!..»

(http://forum.vtolkunova.com/iwt_att/7_%D0%9E%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B0/big/1385882596_visota2.jpg)
 Создатели песни "На безымянной высоте" Михаил Матусовский и Вениамин Баснер.
    Стихи были написаны, но с музыкой к ним дело не шло никак.«Когда третий вариант ее, — рассказывал потом композитор, — был забракован и поэтом, и режиссером картины «Тишина» Басовым, и старшим музыкальным редактором «Мосфильма» Лукиной. Я отчаялся, хотел вообще отказаться от этой работы. Но Басов, выслушав мои сомнения, сказал, что время еще есть, и просил продолжать поиски. Сердитый, ехал я домой, в Ленинград, и вдруг по дороге, в вагоне дневного поезда, почувствовал совершенно новую мелодию… Записать ее было нечем, не на чем — поэтому всю дорогу пел про себя, чтобы не забыть…» Эту мелодию, родившуюся под стук вагонных колес, мы и слышим в картине, которая вышла на экраны страны в 1964 году. Пел песню за кадром артист Лев Барашков.

http://www.youtube.com/watch?v=eRJqZhVT3HU

     Но после фильма ее пели повсюду уже многие замечательные певцы. И пожалуй, самым лучшим и непревзойденным ее исполнителем был народный артист Советского Союза Юрий Гуляев. Теперь, когда слышишь эту песню, даже не верится что она сложена в послевоенную пору. Так и кажется, что она оттуда — из войны.Песня М. Л. Матусовского и В. Е. Баснера (род. в1915 г.) привлекла внимание и к судьбе ее реальных героев. Выяснилось, что после боя за высоту в живых осталось лишь двое… Один из них — Герасим Ильич Лапин — был оглушен и контужен в том бою. Засыпанный землей от разрыва снаряда, он пролежал под кустом до наступления темноты, а потом ползком добрался к своим… Другой защитник высоты — Константин Николаевич Власов — был ранен, попал в плен. Бежал, скрывался в лесу, а затем воевал в партизанском отряде…
Оба они дожили до того дня, когда на месте их боя и гибели их товарищей был сооружен памятник. Рядом с ним — землянка, над которой высится та самая «обгоревшая сосна» из песни. Ближе к дороге — музей. Идущие мимо машины притормаживают и дают продолжительные гудки…
«Я тоже не однажды бывал в этом музее. Внутри огромного холма — землянка в три наката, — пишет М. Л. Матусовский, — Заходишь вовнутрь, и у вас возникает ощущение, что бойцы только покинули ее. Нарубили лапник повесили шинели и каски. В углу стоит телефонный аппарат. А на деревянной стене в металле вычеканены строки из  нашей песни:

Мы не забудем, не забудем
Атаки яростные те —
У незнакомого поселка
На безымянной высоте…

И когда там, на безымянной, звучала эта песня, я испытывал огромное волнение. Когда мы с композитором ее писали, нам не представлялось, что песня наша найдет такой отклик в душах людей — и ветеранов, и молодых…»

Источник - http://www.liveinternet.ru/users/alla_sumeny/post275628884/
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 01 декабря 2013, 11:44
Спасибо, Оксана!
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 02 декабря 2013, 23:21
Пожалуйста, Костя! :)
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 02 декабря 2013, 23:27
История ещё одной замечательной песни:

"Алёша"


    Есть на болгарской земле старинный город Пловдив. За свою более чем тысячелетнюю историю он был свидетелем многих событий. О них могут рассказать его улицы, дома, памятники. Один их них – величественный Холм освободителей. Его венчает восемнадцатиметровая фигура советского солдата, высеченная из гранита, — памятник советским воинам, освободившим город и всю страну от фашизма. Открыт он был в 1957 году, в канун 40-летия Великого Октября. Автор его — болгарский скульптор Васил Радослов. К постаменту ведут сто широких ступеней, по которым часто торжественным строем, волнуясь, поднимаются болгарские ребятишки, вступающие в пионеры. К нему приходят возложить цветы в день свадьбы счастливые молодожены. Место это священно и дорого для каждого болгарина.
      Осенью 1962 года в Болгарию приехал советский композитор Эдуард Савельевич Колмановский. Ему рассказали о том, как в сентябре 1944 года жители города с букетами роз встречали своих освободителей и как один из солдат сказал, что, пока его руки смогут держать оружие, розы никогда больше не будут обрызганы кровью. Народная память сохранила и имя солдата — ласковое, певучее русское имя Алеша. С розами он и увековечен в  камне.
      Возвратившись домой, композитор поделился своими впечатлениями о том, что видел и слышал В Болгарии, с поэтом Константином Яковлевичем Ваншенкиным, давним своим соавтором, показал ему фотографию памятника советским воинам — «Алеши».
       «Стихи родились очень быстро, на едином дыхании, — вспоминает поэт. — Тема ведь родная, близкая. Я прошел войну, воевал в Венгрии, в Австрии, в Чехословакии, потерял много боевых друзей, товарищей по оружию, мог погибнуть и сам. Если написано о том, что выстрадано и дорого, это находит отзвук в сердцах людей. А тема войны для нас всегда кровоточаща.
       До 1971 года мне не удавалось побывать в Болгарии, хотя и очень хотелось. А когда я впервые туда приехал и увидел «Алешу», когда увидел его громадные сапоги из камня, гимнастерку… я чувствовал себя так, будто встретился со старым и близким другом…»
      Песня “Алеша” — это раздумье о подвиге советского воина, баллада, в которой гражданственность сочетается с лирической интонацией.
      Рассказывая о создании этой песни, композитор говорил: “Уже после того, как… песня была написана, мне вначале трудно было выяснить причину своей неудовлетворенности и я долгое время песню никому не показывал. Очевидно, сильнейшее впечатление от Болгарии — пловдивский памятник — для полноты музыкального выражения нуждалось в болгарской народной музыке, с которой все другие болгарские впечатления сплелись в моем представлении в единый художественный образ. И я между проведениями своей темы ввел мелодию известной болгарской песни «Гей, Балкан»— песни, услышанной в автобусе по дороге из Софии к Черному морю…»
     К слову сказать, упомянутая Колмановским народная болгарская партизанская песня времен второй мировой войны, по утверждению известного болгарского музыковеда Стояна Петрова, поется на украинскую мелодию. Можно привести и другие примеры трансформации и широкого распространения в Болгарии наших песенных напевов. Такова, в частности, песня «На опушке леса старый дуб стоит», которую любили петь болгарские партизаны, и т. д.
     Впервые песня «Алеша» была опубликована в 1966 году в журнале «Старшина—сержант» (сегодня он называется «Знаменосец») в выпуске, посвященном советско-болгарской дружбе.
Прекрасную песню эту включил в свой репертуар Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александрова, и в 1967 году краснознаменцы привезли ее в Болгарию. Там, в Пловдиве, у подножия памятника «Алеше», в присутствии многих тысяч слушателей состоялось ее первое исполнение.
    С огромным успехом исполнил «Алешу» Московский хор молодежи и студентов на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Софии.
   Для наших, советских слушателей песню эту по-настоящему «открыли» болгарские певцы, замечательный дуэт — Маргарет Николова и Георги Кордов.
С тех пор «Алеша» своеобразный музыкальный символ советско-болгарской дружбы и нерушимого братства наших народов.

(http://forum.vtolkunova.com/iwt_att/7_%D0%9E%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B0/big/1386012277_medal.jpg)

      Решением Пловдивского городского Совета эта песня утверждена официальным гимном города. Ею каждое утро радиостанция Пловдива начинает свои передачи.
Ярким музыкальным событием в жизни этого города, да и всей Болгарии, стал традиционный фестиваль советской песни, названный также «Алеша». Композитору Э. С. Колмановскому и поэту К.Я. Ваншенкину не однажды довелось участвовать в этом фестивале.
«Нас принимали на болгарской земле с таким чистосердечным гостеприимством, с такой душевной теплотой, искренностью, радостным и заботливым вниманием, с каким может встретить только настоящий верный друг,— вспоминает об этих поездках и встречах Эдуард Савельевич.. – Да, у меня в Пловдиве много друзей. Число их, к моей радости, растет. И первым среди них я называю своего старого друга «Алешу», бессмертная молодость которого навеки утверждена кровным братством и нерушимой дружбой наших народов. И пусть, как поется в песне, «из камня его гимнастерка, из камня его сапоги»,—Алеша живет в наших сердцах, в наших мечтах и надеждах, в наших делах…»

Белеет ли в поле пороша,
Пороша, пороша,
Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят.
Стоит над горою Алеша,
Алеша, Алеша,
Стоит над горою Алеша —
В Болгарии русский солдат.

И сердцу по-прежнему горько,
По-прежнему горько,
И сердцу по-прежнему горько,
Что после свинцовой пурги
Из камня его гимнастерка,
Его гимнастерка,
Из камня его гимнастерка,
Из камня его сапоги.

Немало под страшною ношей.
Под страшною ношей.
Немало под страшною ношей
Легло безымянных парней,
Но то, что вот этот — Алеша,
Алеша, Алеша,
Но то, что вот этот — Алеша,
Известно Болгарин всей.

К долинам, покоем объятым,
Покоем объятым,
К долинам, покоем объятым,
Ему не сойти с высоты.
Цветов он не дарит девчатам.
Девчатам, девчатам,
Цветов он не дарит девчатам,
Они ему дарят цветы.

Привычный, как солнце, как ветер,
Как солнце и ветер,
Привычный, как солнце и ветер,
Как в небе вечернем звезда,
Стоит он над городом этим,
Над городом этим,
Как будто над городом этим
Вот так и стоял он всегда.

Белеет ли в поле порота,
Пороша, пороша,
Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят,
Стоит над горою Алеша,
Алеша, Алеша.
Стоит над горою Алеша —
В Болгарии русский солдат.

Ю. Е. Бирюков

http://www.youtube.com/watch?v=qFDAIFD5PPI

Источник - http://muzruk.info/?p=823(http://forum.vtolkunova.com/iwt_att/7_%D0%9E%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B0/big/1386012806_08136e1b6a95d53afc8ad4ef5a9a16af.jpg)
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 03 декабря 2013, 11:14
"Снег кружится"

Музыка Сергея Березина
Слова Лидия Козлова

"Снег кружится, летает, летает, и позёмкою клубя, заметает зима, заметает всё, что было до тебя..."

Так сложилось, что у этой песни оказалось много "родителей": Лидия Козлова, Сергей Березин, Юрий Петерсон и ВИА "Пламя".

Все началось в Москве в октябре 1975, когда участники ВИА "Самоцветы" ушли от Юрия Маликова и создали новую группу, которая получила название "Пламя". В 1976 году вышла их первая пластинка.

Сама песня "Снег кружится" была создана в 1981 году. Замечательные стихи написала Лидия Козлова, жена и соавтор знаменитого поэта-песенника Михаила Танича. Михаила Танича знают все, а вот мало кто знает, что текст песни "Айсберг", которая стала, возможно, лучшей в карьере Аллы Пугачевой, написала именно Лидия Козлова.

Музыку к песне написал Сергей Березин, который в то время был участником и художественным руководителем ВИА "Пламя". Первым солистом, исполняющим "Снег кружится" стал Юрий Петерсон. В его исполнении песня "Снег кружится" звучала просто завораживающе, чем-то даже напоминая популярную в то время композицию Джо Дассена "Indian summer".
Петерсон входил в первый состав ВИА "Веселые ребята", затем работал в "Самоцветах" Юрия Маликова, и, наконец "Пламя" Сергея Березина. За чистый, проникновенный и доверительный голос певца, Марк Бернес называл его, "русским Адамо".
Уже после после распада "Пламени" песню "Снег кружится" исполняли многие исполнители, но наиболее известным стало исполнение Льва Лещенко.
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 03 декабря 2013, 12:48
Костя, спасибо! Это одна из самых моих любимых песен :)
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 11 декабря 2013, 22:52
"Белой акации гроздья душистые"

http://kkre-51.narod.ru/bagd/bagd.htm
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 11 декабря 2013, 22:54
Авиамарш - http://kkre-51.narod.ru/avia.htm
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 11 декабря 2013, 23:07
"Песня о друге"

Рассказывает Леонид Елисеев:

       Вот и подошел я к самому трудному для себя месту: к истории написания песни "Если друг оказался вдруг..." Действительно, произошло это почти на моих глазах и я, можно сказать, единственный тому свидетель. Было это в самом начале съемок к/ф "Вертикаль". Мы несколько часов поговорили с Володей в автобусе на стадиончике у гостиницы "Иткол", ожидая вертолет, который по каким-то причинам задерживался. Говорили на разные темы, но большей частью, конечно, о горах, об альпинизме. Володя спросил: 
       - А тебя-то что именно привело в горы?
       Трудный вопрос, непросто на него ответить - очень личное объяснение у каждого. Я ответил, что это и притягательность горных красот, которые, невозможно, однажды увидев, покинуть навсегда. Что альпинизм дает переоценку всему, что нас окружает в обыденной жизни, чем мы пользуемся, принимая все прекрасное как должное. Ну а главное - это преодоление многих сложностей, связанных с риском, что требует от каждого восходителя силы, ловкости, мужества и больших волевых качеств. В альпинизме, как ни в каком другом виде спорта, проявляются личные качества человека; здесь можно увидеть, кто есть кто и посмотреть на себя в сложных условиях. И чем трудней и трагичней ситуация, тем глубже проявление моральных и волевых качеств человека.
       Как пример всему вышесказанному, я рассказал ему один случай, который произошел с группой, где я был руководителем. Я рассказывал, Володя внимательно слушал - он умел это делать как никто!
       История простая. Летом 1955 года мы совершали обычное спортивно-тренировочное восхождение на вершину Доппах в Дигории. Я шел руководителем, в группе было шесть человек - три связки: Елисеев-Ласкин, Морозов-Иванова, Гутман-Кондратьев. Все шло нормально.
       Поднимались с перемычки на гребень, откуда до вершины путь шел уже по нему. На этом пути надо было преодолеть сложный ледовый склон. Я в то время неплохо владел ледовой техникой и решил все три двойки связать в одну связку, чтобы только первый шел с нижней страховкой. Я до сих пор убежден, что действовал правильно, хотя есть другие мнения. Но у гор "его величество случай" всегда в запасе, и события приняли непредвиденный оборот. Быстро прошли ледовый склон, вышли на скалы - 80-метровый бастион, за которым был выход на гребень. Метров через 40-50 я организовал надежную страховку за скальный выступ - точнее, за огромную скалу-монолит, заснеженную по бокам,- принял к себе идущего вторым Ласкина, своего старого напарника по связке. С ним мы ходили на вершины высшей категории трудности, попадали в разные переплеты, из которых он выходил, как говорится, с честью.
       Ласкин быстро переналадил страховку и стал принимать идущего третьим Славу Морозова - мы по-прежнему шли одной связкой, нижний все еще находился на середине ледового склона. Я продолжал подъем, Ласкин страховал меня снизу. Пройдя несколько метров, услышал душераздирающий крик. Я оглянулся и увидел, что верхняя часть скалы, на которой держалась вся наша страховка, медленно отходит от стены - видно, пришло ее время упасть. Кричал Ласкин: он совсем, похоже, потерял голову от происходящего и ничего не предпринимал, хотя стоял рядом, вполне мог бы сбросить с отходящей скалы наши веревки - и все было бы нормально.
       Правда, скала при падении могла еще задеть идущих ниже, но мы поднимались не строго вертикально, а немного наискось, с уклоном вправо, так что могло никого и не задеть, как впоследствии и оказалось.
       Меня охватили гнев и досада: так нелепо, без драки, без ожесточенной борьбы, надо погибать. Сейчас скала сорвет Ласкина, он - меня, я - остальных, если не выдержит страховка. Подо мной было около 70 метров пройденной скальной стены. Шансов уцелеть никаких. Мысли мелькали быстро, подумал о близких, которым предстояло пережить еще одну трагедию, но голова работала ясно, и страха особого не испытывал - было не до него.
       Ласкина сорвало, веревка между нами натянулась. Но руки у меня были сильные, видно так инстинктивно вцепился в гребень, что, когда меня все-таки сорвало, гора выстрелила мной, как катапульта, и я пролетел над пройденной скальной стеной, не задев ее. Это дало мне шанс на спасение. Пролетев в свободном падении более ста метров, я "приледнился" на только что пройденный ледовый склон, но падение продолжалось почти с той же скоростью, только сильные рывки от срыва Морозова и Ивановой несколько замедлили движение. Вот еще несколько рывков - это вылетали наши ледовые крючья, они все же делали свое дело, гасили скорость.
       Все, кроме меня и Ласкина были в кошках - они временами впивались зубьями в лед и опрокидывали, кувыркали, хлестали тела о склон. Особенно неудачно падал Слава Морозов. Мы с ним какое-то время летели параллельно, и, видя его падение, у меня не оставалось надежды, что он будет жив.
       Сорвало пятерых. На шестом, Леше Кондратьеве, веревка оборвалась, и он остался один посередине ледового склона, без страховки. Но в тот момент никто из нас, конечно, этого не заметил.
       Все мы удачно пролетели над огромным бергшрундом - помог нависший над ним снежный карниз. За бергшрундом ледовый склон постепенно выполаживался и переходил в снежный, на нем мы вскоре и остановились - наша веревка опоясала серак (ледовую глыбу).
       Последний рывок был настолько сильным, что в течение нескольких минут я не мог отдышаться. Когда я наконец приподнялся и осмотрелся, то увидел картину, на которую, как говорится, без слез и смеха трудно было смотреть: все стонали и охали, стараясь как-то высвободиться из веревок и снега, в который их с силой впечатало. Шевелились все, кроме Славы. Он лежал на спине, головой вниз по склону, стекла в очках были выбиты. С трудом освободившись от веревок - пальцы не работали, - я подошел к нему, приподнял за плечи, чтобы развернуть его головой вверх, и в этот момент он приоткрыл глаза и сказал: "Ну вот, и конец экспедиции". Правда, выразился он немного иначе, но для меня его слова прозвучали не как конец, а как победный сигнал к жизни. Слава жив, все живы! Положение не из лучших, но надо действовать!
       Все живы? Нет, нас только пятеро. А где шестой? Не хватало Леши Кондратьева. И как же полегчало на душе, когда, посмотрев вверх, я увидел его на середине склона, целого и невредимого. Он стоял неподвижно и смотрел вниз, еще не осознавая, что произошло. Мне трудно представить, что чувствовал Леша, глядя на наше падение, но точно знаю, что его переживания были намного сильнее наших. Нема Гутман, после срыва которого веревка оборвалась, сказал позже: "Как здорово, что я перелетел этот крюк, - я бы не хотел безучастно видеть все, что с вами происходило."
       Я окликнул Ласкина, он отозвался. С тудом, но мы договорились, что он будет сам со всевозможной осторожностью спускаться на перемычку. У него еще остались три ледовых крюка, несколько карабинов и конец веревки.
       У Гутмана были повреждены обе ноги; у Ивановой разбита голова и разодрана кисть руки, сильно побито все тело. Ласкин внешне выглядел нормально, но что-то у него случилось с головой, он заговаривался, речь была бессвязной. Сильнее всех пострадал Слава. Он не мог двигаться, надо было его транспортировать. Сделать это сами мы не могли.
       Из меня и Гутмана получился один вполне работоспособный человек, мы поставили палатку, уложили в нее пострадавших. Гутман начал готовить чай, а я решил подняться на перемычку и сообщить по рации в лагерь о наших делах. Для этого мне нужно было преодолеть трещину и подняться метров на 70 по ледово-снежному склону. Взял в руки ледовый крюк и ледоруб. Держать их мог только большими пальцами каждой руки - связки остальных пальцев не работали: видно, крепко я держался за скалы, когда меня срывало...
       Нижний край трещины отстоял от верхнего метров на пять, но метры эти были совершенно вертикальны. Не могу объяснить, как с поврежденными пальцами мне удалось пройти это место. Наверно, только из-за выдачи всех потенциальных возможностей, которые заложены в каждом из нас, вот только выдать их может не каждый и не всегда. Начал подниматься по склону дальше, но склон уже успел оттаять, и без кошек идти было невозможно.
       Пришлось вернуться. Надел кошки, прошел трещину, поднялся еще метров на десять и услышал крики Леши - он уже стоял на перемычке. Мы с ним оценили обстановку и решили, что он один спустится в лагерь и вернется со спасотрядом.
       К вечеру пришли спасатели. Они навесили перильную веревку от перемычки до нашей палатки, двое спустились к нам, а рано утром начались транспортировочные работы. Когда я увидел, что спасатели, имея навешенные перила, потратили на преодоление той же трещины около часа, я понял, что вчера только непонятная внутренняя сила помогла мне дважды пройти этот путь туда и обратно.
       О самой транспортировке, которая проходила в относительно несложных условиях, я Володе не рассказывал. Хотя люди вели себя там по-разному...
       После продолжительной паузы Володя спросил: "А что было со Славой?" Я ответил, что у Славы серьезных повреждений не оказалось, он довольно быстро поправился и через месяц отработал одну смену инструктором в альплагере. Следующий сезон он отходил очень удачно, а в 1957 году погиб на Ушбе.
       Вот такую историю рассказал я Высоцкому. Конечно, разговор шел иначе: он уточнял детали, переспрашивал непонятное. Разговоривали несколько часов, никуда в этот день не спешили.
       На следующее утро ко мне в номер влетел радостно-возбужденный Володя:
       - Ну, как спалось? - и, не дожидаясь ответа, добавил: давай быстрей спускайся ко мне.
       Я быстро оделся и спустился. Володя был по-прежнему возбужден, но, как мне показалось, к этому добавилось и нетерпение. Его настроение передалось мне. Я сел в кресло, в котором сидел обычно, Володя на кровать. Нас разделял журнальный столик, на котором, ближе к Володе, лежал мелко исписанный листок со стихами. Он сидел и смотрел на меня, слегка пригнувшись к гитаре.
       В этот момент мне показалось, что он внутренне готовится к прыжку. И наконец, ударив по струнам, он запел:
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 11 декабря 2013, 23:20
Рассказывает Станислав Говорухин: ...Последней из этого цикла была написана "Военная песня". С ней связана такая история.

      Я прихожу в "Иткол" с ледника, грязный, уставший,- там часов шесть нужно было идти пешком,- Володи нет. На столе лежит черновик. Смотрю - новая песня.

Взвод лезет вверх, а у реки
 Тот, с кем ходил ты раньше в паре.
Мы ждем атаки до тоски...

      Я тут же опять надеваю рюкзак и спускаюсь в бар. Там сидят американские туристы и с ними - Володя. Он увидел меня, подбегает и говорит: "Слава, я такую песню написал! Пойдем в номер, я тебе ее спою." Я отвечаю: "Не могу, я шесть часов бежал, дай хоть попью." Хотя на такой высоте и происходит полное обезвоживание организма, пить я не очень хотел - я хотел его разыграть. Мы подходим к стойке, я выпиваю бутылку воды, беру еще одну. А он прямо приплясывает,- так ему хочется спеть новую песню.

      - Хочешь,- говорит,- я ее тебе прямо здесь спою, без гитары? И начинает:

Мерцал закат, как сталь клинка,
Свою добычу смерть искала...

      Я говорю:

      - Постой, ты уже совсем как Остап Бендер, который всю ночь сочинял "Я помню чудное мгновенье", и только утром понял, что это кто-то уже сочинил до него.

      - Что ты мелешь?!

      - Как - что я мелю,- отвечаю,- это старая баксанская песня, еще военных лет.

      - Что ты выдумываешь?!- закипает Володя.- Я написал ее сегодня!

      - Ничего я не выдумываю,- говорю,- там еще есть припев... Хочешь, спою?

      Я сейчас точно не вспомню, но там такие есть слова:

Отставить разговоры!
Вперед и вверх, а там...
Ведь это наши горы,
Они помогут нам.

      Он говорит:

      - Не может этого быть!- А сам даже побледнел.- Да что же это со мной происходит! Я думал, я сам написал эти строки,- они мне особенно нравились...

      - Да ладно, Володя,- не выдерживал я,- я тебя разыграл.

      Как он глянул на меня! Потом очень долго вспоминал этот розыгрыш.

http://www.youtube.com/watch?v=MZI3CYELmCs
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 26 декабря 2013, 09:00
Майя Кристалинская о песне "Нежность"

http://vk.com/kristalinskaya (http://vk.com/kristalinskaya)
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 28 января 2014, 09:49
http://www.historyonesong.com/
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Саша от 28 января 2014, 10:22
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ПЕСНИ
"Одинокая гармонь" Музыка Б. Мокроусова, слова М. Исаковского

Время рождения песни — первые послевоенные месяцы 1945 года (имеются в виду стихи). В архиве их автора сохранился первоначальный вариант песни, в котором две заключительные строфы выглядели совсем не так, как в окончательном виде: «Отчего мне и сладко и больно В эту пору в родимом краю? Отчего я вздыхаю невольно, Как заслышу гармошку твою? — спрашивала себя героиня будущей песни и сама же пыталась объяснить это для себя:— Словно жду я тебя втихомолку, Хоть и знаю, что ты не придешь. Что ж ты бродишь всю ночь по поселку, Что ж ты девушкам спать не даешь?»
Взамен этих двух строф первоначального варианта песни, исключавшего возможность встречи героев, Исаковский в окончательном варианте стихотворения сделал одну: «Может статься, она — недалеко, Да не знает — ее ли ты ждешь… Что ж ты бродишь всю ночь одиноко, Что ж ты девушкам спать не даешь?!» И слова будущей песни заиграли совсем по-иному, позволяя нам самостоятельно «домыслить» дальнейшее развитие событий, их эпилог.
Стихотворение свое Исаковский показал поначалу композитору Владимиру Захарову. Тот сочинил к нему музыку, назвав свою песню «Гармонист». Ее разучили и исполнили в руководимом им хоре имени Пятницкого. Однако всеобщей известности песня не получила.
В начале 1946 года поэт публикует это свое стихотворение в журнале «Октябрь». Там-то его и приметил Борис Мокроусов и вскоре сочинил к нему музыку.
Песня Б. Мокроусова и М. Исаковского «Одинокая гармонь» была опубликована в июне 1946 года Музфондом мизерным тиражом (всего 500 экземпляров), но сумела быстро завоевать всенародную популярность и через два года была удостоена Сталинской премии. Конечно, этому способствовали записи песни на радио. Так, в 1948 году ее записал в сопровождении фортепиано известный ленинградский певец Ефрем Флакс. В следующем году — солист Всесоюзного радио Георгий Абрамов в сопровождении эстрадного оркестра под управлением Виктора Кнушевицкого, блестяще ее инструментовавшего.
В дальнейшем песню «Одинокая гармонь» исполняли С. Лемешев, П. Киричек, Л. Александровская, дуэт Л. Лядова — Н. Пантелеева и многие другие. Прекрасно исполнил ее Георг Отс.
Песня живет и сегодня, волнуя самые сокровенные струны души.

Информацию взял из группы В Контакте,★ МИХЕЕВ НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ★
http://vk.com/club57578418

(http://forum.vtolkunova.com/iwt_att/83_%D0%A1%D0%B0%D1%88%D0%B0/big/1390889725_AX_WavUREr0.jpg)

(http://forum.vtolkunova.com/iwt_att/83_%D0%A1%D0%B0%D1%88%D0%B0/big/1390889761__JXRDKThu_8.jpg)

http://www.youtube.com/watch?v=DSQzTr44yMA

http://www.youtube.com/watch?v=4D06pQ3rayA

http://www.youtube.com/watch?v=d4rDZYXh7hA
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 21 февраля 2014, 00:41
Оскар Фельцман рассказывает о своих песнях:
http://reportage.su/audio/553
Название: Оскар Фельцман рассказывает о своих песнях
Отправлено: Оксана от 18 июля 2014, 21:49
1971 год
http://reportage.su/audio/553
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Саша от 28 марта 2015, 07:43
И всё сбылось — и не сбылось…
С того удивительного, сумасшедшего времени минуло уже почти полвека. Начало 60-х… Отважная четвёрка советских парней в океане и первые в мире наши космонавты, азартный «карибский кризис» и упорные слухи о наших десантных кораблях в Ла-Манше, «семимильные шаги» к коммунизму и пробивающийся сквозь завывания и трески радиоэфира бесстрастный и сухой аналитический голос: «СССР: десять лет без Сталина»…
Теперь это кажется невероятным: всего лишь десять лет. Впрочем, через десять лет «после Сталина» коротковолновую возможность услышать такой ехидный и такой чужой «вражеский голос» имели далеко не все. Да и обычные-то телевизоры, совсем даже не цветные и не плоские, были тогда далеко не в каждой семье — по вечерам гуляли, читали, встречались, смеялись, делали что-то по хозяйству, играли — вы не поверите! — в городки, ходили в кино и ходили друг к другу в гости, а мужики под звуки радиолы, да и не одной, доносившиеся из раскрытых настежь окон, самозабвенно стучали во дворах костяшками домино…
Телевизоров было немного, зато радио в городах было у всех. Расслабленные воскресные утра начинались песенными позывными радиопередачи, которую слушала вся страна: «С добрым утром, с добрым утром и с хорошим днём!..». Эти сорок пять минут — с девяти пятнадцати до десяти — любили и ждали, наверное, в каждом доме. Имена, шутки и песни, хотя бы разочек прозвучавшие в передаче «С добрым утром», моментально становились известны всем.
И вот однажды, воскресным апрельским утром 1962 года, страна услышала новую песню Аркадия Островского на слова Льва Ошанина:
А у нас во дворе есть девчонка одна,
Среди шумных подруг неприметна она.
Никому из ребят неприметна она.

Есть дружок у меня, я с ним с детства знаком,
Но о ней я молчу даже с лучшим дружком.
Почему-то молчу даже с лучшим дружком.

Не боюсь я, ребята, ни ночи, ни дня,
Ни крутых кулаков, ни воды, ни огня.
А при ней — словно вдруг подменяют меня.
Вот опять вечерком я стою у ворот,
Она мимо из булочной с булкой идёт…
Я стою и молчу, и обида берёт.

Или утром стучит каблучками она —
Обо всём позабыв, я слежу из окна.
И не знаю, зачем мне она так нужна.

Припев:
Я гляжу ей вслед — ничего в ней нет.
А я всё гляжу, глаз не отвожу…
Вот так. «Я гляжу ей вслед — ничего в ней нет. А я всё гляжу, глаз не отвожу»… Так и с самой песней получилось: вроде бы незатейливая, простая в любом смысле, она в одночасье стала фантастически популярной, и теперь изо всех раскрытых настежь окон звучал уже голос молодого Кобзона: «Она мимо из булочной с булкой идёт»…
Собственно говоря, широкую известность и популярность будущий народный артист СССР Иосиф Кобзон и получил-то именно благодаря этой простой песенке. Это была первая песня, которую он самостоятельно исполнил для столь широкой аудитории. Ну что, послушаем?..
Иосиф Кобзон

«А у нас во дворе» — исполняет Иосиф Кобзон
Лев Ошанин был совершенно незаурядным поэтом-песенником. Какими-то неуловимыми штрихами, лёгкими интонациями он умел создать настроение, вылепить песенный образ. Ну вот вспомним его лучшие песни: «Если любишь — найди» 1940 года, или его «Дороги» 1945 года («Выстрел грянёт, // Ворон кружит, // Твой дружок в бурьяне // Неживой лежит…»), или же написанную им в том же 1962 году песню «Течёт Волга», которая стала потом своеобразной «визитной карточкой» Людмилы Зыкиной. Льву Ошанину — наверное, единственному из его коллег-песенников — посчастливилось поставить уникальный эксперимент: на протяжении трёх-четырёх лет написать настоящую песенную поэму, с одним и тем же местом действия и с одними и теми же героями, за судьбой которых в напряжении следила вся громадная страна. Эксперимент этот едва ли можно теперь повторить: для этого понадобилась бы та страна — и то время…
Разумеется, отдавая Кобзону песню «А у нас во дворе», Островский с Ошаниным ни о каких таких поэмах вовсе и не думали. Обычная песенка, проходная, для воскресной радиопередачи. «Никому из ребят неприметна она» — как и её малоизвестный исполнитель. Но неожиданно для авторов своё веское слово сказали «та страна и то время» — на радио обрушилась буквально лавина писем: «А дальше-то что? Что ж там дальше-то было?». В конце концов, радио не выдержало и взмолилось: «Островский с Ошаниным, делайте что хотите, но люди требуют продолжения». Вызов времени Островский с Ошаниным приняли. Очередная глава поэмы в песнях получила название «И опять во дворе». Судя по тексту, молодой человек преодолел свою первоначальную робость и рискнул-таки покинуть свой наблюдательный пункт у окна, выйти во двор и познакомиться со своей пассией поближе:
Ты не грусти, может быть, ещё встретимся, —
Я от тебя не сбегу никуда.
Сколько в пути ни пробуду я месяцев,
А возвращусь хоть на вечер сюда.

Не отнимай свою руку, пожалуйста!
Как бы судьба ни сложилась для нас, —
Завтра забудь меня, маме пожалуйся, —
Но поцелуй на прощанье хоть раз!
В туфлях на гвоздиках, в тоненьком свитере…
Глупая, всё тебя мучит одно:
Как бы подружки твои не увидели
Да старики, что стучат в домино.

Ты не грусти, может быть, ещё встретимся, —
Я от тебя не сбегу никуда.
Сколько в пути ни пробуду я месяцев,
А возвращусь хоть на вечер сюда.
И опять во дворе
Нам пластинка поёт
И проститься с тобой
Всё никак не даёт.
Песню снова отдали Иосифу Кобзону. Вначале, в ноябре 1962 года, песня прозвучала в передаче «С добрым утром», а в новогоднюю ночь Кобзон исполнил её и в телевизионном «Голубом огоньке». Слушаем:

«И опять во дворе» — поёт Иосиф Кобзон
Славный молодой человек… Познакомиться-то он познакомился, и даже, судя по всему, довольно близко, но… но вот не поздновато ли? «Но поцелуй на прощанье хоть раз» — а куда это он, собственно говоря, засобирался?..
Лев Ошанин — мастер нюансов. Одна лишь первая строчка говорит тут о его песенном герое всё: «Ты не грусти, может быть, ещё встретимся» — действительно, чего грустить-то? Ведь — чем чёрт не шутит! — может, и встретимся когда! А ну-ка, целуй на прощанье!.. Да никуда я от тебя не сбегу: хоть на вечерок, да заскочу ещё!.. Вот ещё моду взяла — грустить по пустякам…
Они ещё очень-очень молоды, эти песенные герои. Мальчишка и девчонка. Он, быть может, чуть моложе своих лет, а она — чуточку старше и по-житейски мудрее. Любовь? Какая там любовь… Разве что её ожидание. «Глупая, всё тебя мучит одно: как бы подружки твои не увидели…» — бедный мальчик! едва ли её мучит только лишь это…
Короче говоря, с песенным героем всё вроде бы стало ясно. После школы, если не в институт, молодые люди обычно отправляются в армию. А на долю их девчонок остаётся ждать. И они ждут… сколько смогут. Если любят.
Если любят… «А что ж это, уважаемые Островский с Ошаниным, вы всё о нём да о нём? Всё Кобзон да Кобзон?» — заволновались телезрители и радиослушатели огромной страны. И вновь посыпались во все редакции письма: «А почему, собственно говоря, вы ничего не говорите о ней? Она-то хоть любит его?..»
Должно быть, Льва Ошанина охватили в тот момент смешанные чувства. Внимание радиослушателей и телезрителей, конечно, всегда для автора приятно, но он вдруг осознал, что вместе с Аркадием Островским поневоле становится родоначальником нового песенного жанра… Ровно через год после первой, весной 1963 года, на свет появилась третья глава поэмы в песнях, написанная уже от лица безмолвной до той поры «девчонки с булкой»:
Ты глядел на меня,
Ты искал меня всюду.
Я, бывало, бегу,
Ото всех твои взгляды храня.
А теперь тебя нет,
Тебя нет почему-то.
Я хочу, чтоб ты был,
Чтобы так же глядел на меня.

Я иду без тебя
Переулком знакомым,
Я спешу не с тобой,
Не с тобой, а с Наташкой в кино.
А тебе шлют привет
Окна тихого дома
Да ещё старики,
Что всё так же стучат в домино.

Во дворе дотемна
Крутят ту же пластинку.
Ты сказал, что придёшь,
Хоть на вечер вернёшься сюда.
Вечер мне ни к чему,
Вечер мал, как песчинка.
Я тебя подожду,
Только ты приходи навсегда.
А за окном то дождь, то снег,
И спать пора, и никак не уснуть.
Всё тот же двор, всё тот же смех,
И лишь тебя не хватает чуть-чуть.
Надо прямо сказать, что на волновавший всех слушателей вопрос «любит она его или не любит?» Лев Ошанин отвечает тут весьма уклончиво: «Она ещё так молода…». Понимай, как хочешь… Мне нравилось, как ты смотрел на меня, и я, пожалуй, тебя подожду… но только если ты больше никуда не уедешь! А вот если уедешь, то не подожду. «Вечер мне ни к чему».
Короче говоря, наши песенные герои оказались одинаково славными. Вполне достойны друг друга оказались и исполнители песен, ибо «женскую партию» песенной поэмы Аркадий Островский отдал замечательной эстрадной певице Майе Кристалинской. Слушаем:
Майя Кристалинская

«Я тебя подожду» в исполнении Майи Кристалинской
Вероятно, этот выбор всё-таки делался в расчёте на будущие «главы» поэмы, потому что образ легкомысленной девочки не очень соответствовал тем песенным образам, которые характерны для Майи Кристалинской. И хотя почти все её песни грустные («Выступление Кристалинской стало диссонансом в жизнерадостном окружении… К сожалению, подобные песни нравятся, особенно людям с «душевным надрывом» — вот так, примерно в те же годы, громили Майю Кристалинскую в газете «Советская культура»), но грусть эта — грусть осознанная, грусть взрослой состоявшейся женщины, а вовсе не девочки. «В нашем городе дождь» Колмановского и «Нежность» Пахмутовой — вот её песни. Отдавая в 1963 году Майе Кристалинской песенку «Я тебя подожду», Аркадий Островский, по-видимому, просто спасал свою любимую певицу от очередной «опалы» со стороны чиновников от искусства…
Впрочем, герои «Дворового цикла» взрослели стремительно, и когда прошли три года вынужденной разлуки, в которую их отправил Лев Ошанин, они вернулись к слушателям уже совсем-совсем другими. Не только ведь в поэме — и в жизни тоже прошло три года. Несмотря на непрекращавшийся поток писем от слушателей, авторы не торопились писать продолжение: тема полудетской любви себя явно исчерпала, и новые главы «Дворового цикла» должны были звучать уже по-новому. Но как сделать этот переход? И стоило ли его делать?..
Таким переходом явилась песня под названием «Прошло три года», которую (опять же для радиопередачи «С добрым утром») записал Иосиф Кобзон. В ней всё узнаваемо: тот же двор, тот же дом, радиола в окне, каблучки и тонкий свитерок. Но вот от прежней легкомысленности и бесшабашности героя не осталось и следа:
Вот снова этот двор,
Мой добрый старый дом.
Я с тех счастливых пор
Три года не был в нём.
На милом этаже
Квадратики огня…
Теперь они уже
Горят не для меня.

Здесь всё иное вдруг —
И дождь иной, и снег.
Другой пластинки звук,
Другой девчонки смех…
Стучат давным-давно
Другие каблучки,
И лишь за домино
Всё те же старики.

Вот переулок мой —
Но нет ответных глаз:
Вернулся я домой,
А ты не дождалась.
У этих вот ворот
Шаги твои стерёг…
Где он теперь мелькнёт,
Твой тонкий свитерок?
Как и следовало ожидать, она — не дождалась его. И вновь посыпались письма: «Подумаешь — три года, ведь девчонка совсем юная, чистая, как хрустальная. Такая не может не ждать», или: «Умоляю вас, измените свою песню. Это неправда, это неестественно. Так не должно быть»… В тот-то и дело, что всё это было вполне естественно, иначе и быть не могло. Авторы цикла переходили к теме взрослой, осознанной и высокой любви, а сделать это после первых трёх песен было очень нелегко. Слушаем Иосифа Кобзона:

«Прошло три года». И снова этот двор, и снова — Иосиф Кобзон
Следующую песню, «Детство ушло вдаль», написанную практически одновременно с этой, исполнила Майя Кристалинская. И это была уже вполне «её» песня. А слова там такие:
Детство ушло вдаль,
Детства чуть-чуть жаль.
Помню сердец стук,
И смелость глаз, и робость рук.
Если б тебе знать,
Как нелегко ждать,
Ты б не терял дня,
Догнал меня, вернул меня.
Слушай шагов звук,
Двери входной стук,
Голос встречай мой —
Спешу к тебе, спешу домой!
С текстом третьей песни, с той девочкой, которая и сама-то не знает, чего она хочет, отчасти перекликается лишь второй куплет, где звучит нечто вроде беспомощного оправдания: «Если б тебе знать, как нелегко ждать…». Но теперь прежняя девочка выросла, и она любит, и она твёрдо знает, где её дом: «Спешу к тебе, спешу домой!».
Припев, который звучит после каждого куплета, как бы замыкает собой весь песенный цикл:
И всё сбылось — и не сбылось,
Венком сомнений и надежд переплелось.
И счастья нет, и счастье ждёт
У наших старых, наших маленьких ворот…
Переплетение сомнений и надежд: чего больше? чего меньше? встретятся они или же нет? Остаётся лишь гадать. Они любят, они надеются, они стремятся друг к другу — и в этом нет теперь никаких сомнений…

«Детство ушло вдаль». Майя Кристалинская
Песню «Детство ушло вдаль» её авторы посвятили Майе Кристалинской. В сентябре 1967 года Аркадий Островский ушёл из жизни, и уникальная песенная поэма осталась недописанной.
Вот так и закончилась эта история длиною в четыре года…
Эпилог
Не совсем так. Над поэмой в песнях под условным названием «Дворовый цикл» Аркадий Островский работал до самых последних дней. Уже после его смерти прозвучала написанная им вместе с Ошаниным «Доверчивая песня». В оглавлении звуковых страниц июльского номера журнала «Кругозор» за 1968 год читаем: «Последний набросок Аркадия Ильича Островского — «Доверчивая песня» (аранжировка А. Пахмутовой)». Никакой более подробной информации на страницах журнала нет. Для «Кругозора» (33ГД-0001088) эту песню записал Иосиф Кобзон. В том же году, однако, увидели свет ещё несколько грампластинок, на которых «Доверчивую песню» исполняет как Иосиф Кобзон, так и Майя Кристалинская. На пластинке с записями Кристалинской (Д 23941-2) всего четыре песни Аркадия Островского: три из цикла «Полутона» (на стихи Инны Кашежевой) и одна, написанная на стихи Льва Ошанина, — «Доверчивая песня». Кроме того, в исполнении Кристалинской эта песня имеется и на гибкой грампластинке (33ГД-0001238). А на появившейся в том же году пластинке с записями Кобзона (Д 25217-22) все его песни «Дворового цикла» идут единым блоком — начиная с песни «А у нас во дворе» и заканчивая «Доверчивой песней».
Позднее, в 1969 году, был выпущен альбом «Избранные песни» Аркадия Островского из трёх грампластинок, вторую из которых (Д 25219-20) открывают все шесть песен «Дворового цикла» в исполнении Иосифа Кобзона и Майи Кристалинской («Доверчивую песню» поёт Кобзон). И, наконец, в 1970 году запись Иосифа Кобзона появилась на двух долгоиграющих грампластинках (Д 027933-4 и С 01763-4), а запись Майи Кристалинской — на одной (С-01727-8).
Если судить по тексту, то, право же, нелегко отделаться от впечатления, что «Доверчивую песню» он и она должны были бы петь всё-таки вместе. Вот эта песня. Стихи Льва Ошанина:
Опять, опять, опять,
Во сне, в бреду, в хмелю
Позволь мне повторять,
Что я тебя люблю.

Велю я всем кругом —
И птицам, и  шмелю —
Звенеть тебе о том,
Что я тебя люблю!

Звенит весенний гром,
Оставлен тихий дом.
Дорогу кораблю,
Раз я тебя люблю!
Никому не верь, что звёзды уснут,
Что уснёт любовь — слышишь? никому
Не верь!
Слушаем заключительную главу «Дворового цикла» в исполнении Майи Кристалинской и в исполнении Иосифа Кобзона. «Доверчивая песня» — пусть и не вместе, но они спели её.
Майя Кристалинская

Майя Кристалинская
Иосиф Кобзон

Иосиф Кобзон
Фотографии, которые вы видите, были сделаны много лет спустя, в 1984 году, на юбилейном вечере памяти Аркадия Островского. Майя Кристалинская и Иосиф Кобзон поют свои песни «Дворового цикла»… Весной следующего года Майя Кристалинская будет уже не в состоянии говорить и сможет лишь тихо плакать в телефонную трубку. Летом 1985 года её не станет…
Вот теперь, кажется, всё.
Валентин Антонов.

http://vilavi.ru/pes/110709/110709.shtml


(http://forum.vtolkunova.com/iwt_att/83_%D0%A1%D0%B0%D1%88%D0%B0/big/1427518523_kobzon.jpg)

(http://forum.vtolkunova.com/iwt_att/83_%D0%A1%D0%B0%D1%88%D0%B0/big/1427518564_kristal.jpg)
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Тамара Макарова от 29 марта 2015, 23:16
Саша, спасибо большое за эту публикацию, напомнившую неизбывные воспоминания о том очень теплом периоде песенной культуры в нашей стране!

В конце декабря 1965 года я приехала впервые в Москву по приглашению наших бывших старшекурсников, уже работавших в Королеве, и вывезла из неё просто восторженную память о тех днях. Меня встретили на Курском вокзале и сразу же повезли темным зимним вечером на Красную площадь. А дома (в общежитии) ждал билет в театр Эстрады на концерт Майи Кристалинской, намеченный на один из новогодних дней, точно не помню какой. Концерт вел Аркадий Ильич Островский! Представляете, какая это честь для Певицы! Зал просто "стонал" от счастья! И я воочию оказалась свидетелем огромного интереса всего нашего народа, представленного зрителями этого блистательного действа, к, казалось бы, циклу незатейливых песен, созданных небольшим кругом авторов и исполнителей, ставшим героем этой всесоюзной музыкальной истории.

Никакими словами не описать блистательность сценария того концерта. Лица Островского и Кристалинской и сейчас обжигают память пламенем взаимного восхищения, поклонения и благодарности. Трогательные диалоги, остроты очень энергичного композитора, обаятельная скромность прославленной артистки, лицо которой светилось смущенной и радостной улыбкой на протяжении всего концерта, и шквалы аплодисментов.

Красной нитью шел очень нежный спор о том, нужно ли продолжать этот популярнейший цикл, или пора поставить точку. Композитор, тревожась за свое реноме, настаивал на "точке", а певица, чуть не притоптывая ногой, – на продолжении, взывая к поддержке зала и получая её в виде горячих и требовательных аплодисментов.
Как показывает эта публикация, победила Майя Владимировна.   :)

Название: Re: История одной песни
Отправлено: Людмила от 30 марта 2015, 06:56
Тамара Григорьевна, большое спасибо за такие трогательные воспоминания!
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 30 апреля 2015, 20:09
http://www.youtube.com/watch?v=1vRYwaJC5FY

История песни "Темная ночь"

Одна из самых лирических песен Великой Отечественной войны "Тёмная ночь" была написана для фильма "Два бойца" поэтом Владимиром Агатовым и композитором Никитой Богословским в 1943 году. Идея написания проникновенной лирической композиции для своего фильма посетила режиссёра Леонида Лукова, который, не откладывая дело в долгий ящик, призвал на помощь Богословского...


Фильм снимался в Ташкенте, в который была эвакуирована Киевская киностудия. Как вспоминает композитор, однажды его на ночь глядя посетил Луков, который посетовал, что сцена в землянке "без песни никак" и попросил помочь с музыкой. У Богословского получилось "угодить" режиссёру с первой попытки. Затем оба буквально растормошили Агатова, который тут же, то ли спросонья, то ли от неожиданности написал на листке тетради нужные слова.

В эту ночь поспать не довелось и Марку Бернесу, которого возбуждённая троица вытащила из постели. Последней "жертвой" той ночи стал гитарист, которому творческий порыв "квартета" также не позволил выспаться... Целую ночь почти вся съёмочная группа ублажала музу, и результат в виде песни, покорившей несколько поколений жителей огромной страны, появился к утру.

Песня "Темная ночь" успешно преодолела десятилетия, отделяющие ту войну от нашего времени, и, помимо самого Бернеса, исполнялась целой плеядой выдающихся голосов: Леонидом Утёсовым, Иваном Козловским, Владимиром Нечаевым, Николаем Щукиным, Георгием Виноградовым, Людмилой Гурченко, Муслимом Магомаевым, Иосифом Кобзоном и другими исполнителями.
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 05 июля 2015, 03:10
http://www.youtube.com/watch?v=4Cy3Y8f3FXU

Цитировать
"Кони в ночном очень красивая песня и говорю это с лёгкостью и убеждением, так как автор этой песни не я, а уральский композитор Евгений Щекалёв (г. Екатеринбург) и наш мэтр песенной поэзии Анатолий Поперечный! У этой песни своя история и мне хочется с Вами, друзья, с ней поделиться.
А было дело так! Шел 1989 год! Я ушёл из анс. "Пламя" и занялся , так называемой, сольной карьерой. Почти все средства, оставшиеся от гастрольной работы я вкладывал в записи новых песен. Стал сочинять и сам. И вот однажды мне позвонил уральский композитор Евгений Щекалёв и предложил записать его песню. Мы встретились и через несколько дней я стоял у микрофона и записывал песню на стихи прекрасного российского поэта Николая Рубцова ("Как всё это кончилось быстро, как странно ушло навсегда, как шумно с надеждой и свистом промчались мои поезда").
На следующий день мы с Евгением понесли её показывать в редакцию программы "Песня-89". Редактура в лице А. Гемерверта и Е. Королёвой , послушав песню, сказала так : "Видите ли товарищи , всё нам нравится - и музыка, и исполнение, а вот со стихами что-то не так. (???) Что-то не клеится... Что же делать?- спросили мы , слегка погрустнев. "А попробуйте к этой музыке найти другие слова!" Да! Попробуйте обратиться к, ныне живущим, поэтам... Например, к Анатолию Поперечному..." И вот через несколько дней мы приезжаем на дачу в Переделкино к Анатолию Григорьевичу Поперечному. Мы с Евгением Щекалёвым объясняем ему задачу, а он, уединившись в кабинете, через час написал на готовую песню новые стихи, без которых теперь я не мыслю песни "Кони в ночном". Я сделал новую аранжировку и записал новую версию песни. Через пару дней мы приехали снова в редакцию "Песни года" и услышали в свой адрес: "Ну, это же другое дело... Молодцы! Вот теперь её можно снимать в "Песне-89"! Так я стал своим в программе "Песня года" и в течении трёх лет подряд я снимался в программе и ни разу мне никто из редактуры не говорил отрицательных слов. Время идёт, а красивая песня "Кони в ночном" осталась в памяти .

С уважением, Валерий Белянин
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 24 октября 2015, 13:07
Вчера во время выступления своих учеников на концерте в галерее "Нагорная" на народный артист России Сергей Борисович Яковенко рассказал трогательную историю произведения "Песни главные есть в судьбе любой"  на стихи Роберта Рождественского.

Его рассказ взволновал всех...
Кратко пересказываю: "Когда Роберт Рождественский, будучи тяжело больным, случайно увидел в журнале врача, название своего диагноза, и поняв, что жить ему осталось не больше 3-4 дней , написал эти стихи и наказал своим близким, чтобы после его смерти они передали их композитору Александру Флярковскому, чтобы он написал на них песню..." Вот такая история.
Вчера Сергей Борисович исполнил эту песню.
Предлагаю вашему вниманию видеозапись другого его, более раннего исполнения:

http://www.youtube.com/watch?v=bIVOD9KnCo4

То нахлынет боль, то отпустит боль, -
отчего болит,
сам не знаю я...
Песни главные
 есть в судьбе любой:
колыбельная
и поминальная...
Колыбельную
 я забыть успел,
только помню то, что она была!
Пела мама мне,
словно ангел пел,
и хотелось жить от её тепла...
Снова быть зиме, а потом весне,
и восходит вновь солнце рыжее...
Поминальная,
не спеши ко мне!
Всё равно тебя
 не услышу я...

То нахлынет боль, то отпустит боль, -
отчего болит,
сам не знаю я...
Песни главные есть в судьбе любой.

Не спеши ко мне, поминальная!
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 08 марта 2016, 01:30
История песни "Катюша"
http://reportage.su/audio/1157
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 09 мая 2016, 22:37
Случайный вальс. М.Фрадкин Е.Долматовский Л.Утёсов. 1943.

Дню Победы посвящается... Что мы знаем об истории создания военных песен?

Во время войны песни играли значительную роль. Их невероятную способность влиять на сознание людей очень хорошо понимали власти, ведь нередко они сами заказывали композиции на определенные темы или, наоборот, запрещали и критиковали другие. Патриотичные песни помогали военным собрать силы и выиграть последний бой, они напоминали о родных и близких, ради которых надо было выжить.

Радостно мне, я спокоен в смертельном бою: знаю, встретишь с любовью меня…
История создания всенародно любимой песни «Темная ночь» очень интересна.

В 1943 году, во время работы над знаменитым кинофильмом «Два бойца» у режиссера Леонида Лукова не получалось снять эпизод написания солдатом письма. Расстроенному из-за множества безуспешных попыток режиссеру неожиданно пришла мысль, что украшением сцены могла бы стать песня, передающая чувства бойца в момент написания письма родным. Не теряя ни минуты, Леонид Луков поспешил к композитору Никите Богословскому. Поддержав идею Лукова, Никита Владимирович уже через 40 минут предложил другу мелодию. После этого оба приехали к поэту Владимиру Агатову, который, в свою очередь, за пару-тройку часов написал легендарное стихотворение. Так, на музыку Никиты Богословского и слова Владимирам Агатова, благодаря идее Леонида Лукова, была создана любимая и поныне песня «Темная ночь». Спетая исполнителем роли главного героя Марком Бернесом, «Темная ночь» навсегда осталась в памяти советского народа. Кстати, после записи песни, сцена написания письма в землянке была удачно снята с первого дубля. Но и на этом история создания песни не заканчивается. Первая матрица пластинки пострадала от… слез работницы завода, которая не смогла сдержать чувств при прослушивании песни в исполнении Ивана Козловского. Так что в свет «Темная ночь» вышла только со второй матрицы.


Я как будто бы снова возле дома родного...
Песня «Случайный вальс» была создана в 1943 году композитором Марком Фрадкиным и поэтом Евгением Долматовским по личному распоряжению командующего Сталинградским фронтом, Маршала Советского Союза Константина Рокоссовского. Эта композиция должна была выполнить настоящую боевую задачу: готовилось наступление на врага в Курском сражении, а немцев надо было убедить в том, что серьезных военных действий не готовится. Интересно, что в первоначальном варианте песни были такие слова:

Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на погоне
 Незнакомая ваша рука.


Говорят, когда И. В. Сталин прослушал песню, он возмутился: как же хрупкая девушка может достать до плеча высокого сильного советского офицера?! Не понравилось Иосифу Виссарионовичу и название «Офицерский вальс»: «офицер должен не танцевать, а воевать». Вот таким образом песня стала называться «Случайный вальс», а «погоны» превратились в «ладони».


За весенние ночи, за родную страну, да за карие очи я ходил на войну…
Песня «Ехал я из Берлина» стала одной из первых «победных» песен. Автор слов песни, поэт Лев Ошанин, рассказывал, как родилась идея о создании композиции. Когда он узнал, что части советской армии находятся на подступах к Берлину, чувство счастья великой, долгожданной победы вошло в его душу и уже не оставило ее. В воображении поэта сложился образ молодого русского парня, опытного солдата, одного из спасителей огромной державы, который совершил великий подвиг, и у которого еще вся жизнь впереди... И тогда родилась в мыслях Льва Ошанина строчка «Ехал я из Берлина». Но о своей затее написать стихотворение Ошанин никому не сказал до того времени, когда победа стала очевидной. Исаак Дунаевский сочинил музыку для стиха, причем для припева слов не хватило, и они были сымпровизированы тут же. Через несколько лет Лев Иванович с сожалением рассказывал, как, по требованию Политуправления, он вынужден был изменить слова припева:

Эй, встречай,
Да крепче обнимай.
Чарочку хмельную
 Полнее наливай!

на такие:

Эй, встречай,
С победой поздравляй,
Милыми руками
 Покрепче обнимай!


Нам дороги эти позабыть нельзя…
Как вспоминал автор песни «Эх, дороги» А. Г. Новиков, эта песня нравилась ему больше всех остальных его творений. Она была создана по заказу Ансамбля песни и пляски НКВД вскоре после окончания Великой Отечественной войны для программы «Весна победная». Сегодня эту военную песню часто инсценируют, а первой идея пришла советскому режиссеру Сергею Юткевичу, который предложил добавить в программу сценку: как солдаты едут с фронта и напевают. Называлась эта сценка «Под стук колес». По справедливым комментариям современников, песня «Эх, дороги» вобрала в себя историю всей войны и показала чувства, которые испытывали бойцы.


А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела…
Позитивная «Песенка фронтового шофера» появилась в 1947 году в программе «Клуб веселых артистов». Авторы слов – Борис Ласкин и Наум Лабковский, музыка – Борис Мокроусов. Песня была написана как своего рода дополнение к знаменитому киногерою Минутке, из картины «Великий перелом». Несмотря на то, что роль Минутки была эпизодической, его героический подвиг – соединение проводов для восстановления телефонной связи с командным полком – запомнили все. Оптимистичного, смешного Минутку играл Марк Бернес, он же великолепно спел «Песенку фронтового шофера».


Этот день мы приближали как могли…
Главная «победная» песня родилась только через 30 лет после завершения войны, но без нее сегодняшний рассказ о военных песнях был бы неполным. Песня «День Победы» была создана поэтом Владимиром Харитоновым и композитором Давидом Тухмановым к 30-летию великой даты. Впервые эта песня прозвучала на праздничном концерте в московском Кремле в исполнении Льва Лещенко. На предварительном прослушивании песни некоторые члены партии остались недовольны композицией, ее даже назвали «цыганской». Но на концерте песня «День Победы» настолько понравилась Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу, что он встал и не сдерживал слез. После этого «День Победы» навсегда остался в репертуаре военных песен.


Прослушивая песни о Великой Отечественной войне, мы словно переживаем чувства солдат, защищавших Родину в боях, чувства их матерей и детей, ожидавших их возвращения, и то неописуемое состояние счастья, которое испытали все жители Советского Союза 9 мая 1945 года.
Название: Re: История одной песни
Отправлено: Оксана от 29 июля 2016, 23:17
История песни "Тёмная ночь" в самом начале передачи "В мире прекрасного" - К 95л М.Бернеса

http://www.staroeradio.ru/audio/25830
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 13 июля 2018, 00:15
http://www.youtube.com/watch?v=yAKhphUj_TQ
Название: Re: История одной песни
Отправлено: MaKoUr от 21 ноября 2018, 22:18
Кадриль с настоем зверобоя

http://www.gudok.ru/newspaper/?ID=721722 (http://www.gudok.ru/newspaper/?ID=721722)